Северный волк. Историческая повесть - Людмила Прошак

– Тогда никак!

Разворачиваюсь и ухожу, слыша, как громко стукнула дубовая дверь за моей спиной. Ну это лишнее, хлопать дверью, честное слово, не хотела.

«Мой магнат», которому ради очистки совести позвонила уже из Москвы, едва не стонет в трубку.

– О-ох, что ж он делает, что ж творит!

И часа не прошло – снова звонок:

– Стефанов завтра в Москву прилетает утренним рейсом, ты встреть его в Шереметьево, пожалуйста.

– С какой это стати!? – я просто задохнулась от возмущения. – Может, цветочки ему преподнести!?

– А что, – тут же с готовностью подхватил «мой магнат», – букет я передам тебе с шофером. Или сама выбери, я деньги верну. Тебе по какому адресу машину завтра прислать?

– Послушай, с какой такой радости я должна его встречать?

– Как с какой? Тебе с ним работать ни один день.

…С утра пораньше я – уж, конечно, без цветов! – стояла у окна VIP-зала и наблюдала, как к только что приземлившемуся самолету пристыковывали трап.

Спустя минут десять в дверях показался герой. К нему сразу бросились мужики с папками, на ходу шелестя бумагами. Мы встретились глазами. Ни тени позавчерашней враждебности. Он протянул руку. Молча то ли поздоровались, то ли помирились. По глазам вижу, ждет, что я скажу. Может быть, думает, я извиняться стану.

– Вот что, – говорю, глядя ему куда-то в плечо, – если уж так случилось, что нам каких-то несчастных два месяца вместе работать придется, давайте уж как-то потерпим друг друга.

«Ну, – думаю, – сейчас зарычит». А он словно и не слышал:

– На этой неделе у меня поездка в Питер, вам там делать нечего, со вторника я в Любимой республике.

…Самолет приземлился в столице северного края и я, терзаемая нехорошими предчувствиями, спустилась по трапу.

– Здравствуйте, женщина в черном!

Я огляделась вокруг. Никого, кроме меня, в черном не было. Реплика чиновника, которого я от силы видела раза два во время поездок героя, адресовалась явно мне. Ну, не то чтобы я такая уж леди. Но фамильярность меня покоробила. Едва кивнув, я прошествовала мимо.

– Женщина в черном! Здравствуйте! – раздалось за моей спиной вновь. Похоже, это опять ко мне. Обернулась – пресс-секретарь Стефанова.

– А, так вы ничего не знаете, – обрадовался он, прочитав на моем лице недоумение. – Ну, едемте на работу, там я вам дам почитать, что про вас пишут наши газеты.

Первою полосу газеты «Ровесника Октября» украшал снимок, на котором были запечатлены двое: я и герой. Справедливости ради надо отметить, что я получилась лучше: на фотографии я пристально смотрела на него, а он, судя по открытому рту и насупленным бровям, кому-то устраивал разнос, а, скорее всего, просто-напросто таким образом выражал свое отношение ко мне.

Заметка, предваренная рубрикой «По слухам и достоверно», была снабжена многословным заголовком: «Рядом со Стефановым появилась «женщина в черном». Ну-ну!.. Остальное можно не читать.

– Нет-нет, вы читайте, – закивал доброжелательный пресс-секретарь, придвигая ко мне газету вновь.

Делать нечего, я прочитала:

«Наблюдательные читатели заметили, что в окружении главы в последнее время появилось новое лицо. Женское, что само по себе интригует (представительниц прекрасного пола рядом со Стефановым не так много, и их имена и должности известны всем). К тому же молва быстро окрестила незнакомку, сопровождавшую главу в последних поездках, как «женщину в черном». Присутствовала она и на заседаниях последней сессии Госсовета. «Это что, новый помощник или имиджмейкер?» – спрашивают читатели. Кое-кто отметил даже присутствие у незнакомки"сильной энергетики», которая явно «подпитывает» лидера республики…»

Разумеется, под всем этим скромная подпись: «Наш корр.». Сказать по совести, бывает, что я не питаю особой любви к собратьям по перу, а уж в этом случае…

– Он этого не читал? – спросила я пресс-секретаря со слабой надеждой.

– Читал, – кивнул он безжалостно, – еще как читал!

– И что сказал? – наивно поинтересовалась я.

Пресс-секретарь ничего не ответил, но глаза его округлились.

3. 1997

И помчались дни – сумасшедшие, до краев наполненные его делами, поездками, встречами. Он вникал, разбирался, успокаивал других и нервничал сам – работал. А я стояла у него за спиной и тоже работала – строчила в блокнот. Но наши человеческие отношения по-прежнему не складывались. Он то и дело срывал на мне свое раздражение. Может быть, просто потому, что была ближе всех – стояла у него за спиной, как говорил охранник, «на линии огня». Потому меня с завидным постоянством посещала лишь одна мысль: «Все, уезжаю! И плевать на деньги! С меня хватит!» А потом был день, когда я увидела его таким, какой он есть. Абсолютно случайно. Это было в одном портовом городе. Чиновное сословие недоумевало:

– Куда он сейчас едет? На кладбище?!

Стефанов ходил среди могил, злился, что не может отыскать нужную. Была годовщина смерти директора ГРЭС, которого застрелили на рабочем месте. Это я потом узнала, а тогда недоумевала вместе со всеми. Всезнающие помощники ничем помочь не могли: не намечен маршрут. А над кладбищем почему-то завис вертолет, он нарезал в небе круг за кругом, словно прощался и никак не мог проститься. Внизу маленькие и грустные люди стояли у двух свежевырытых могил. Хоронили вертолетчиков-контрактников, разбившихся в небе Африки. Чужое горе, чужая смерть. Можно было бы пройти мимо. А он подошел и встал рядом. Люди расступились, пропуская его вперед.

«Если в республике что-то происходит – в ответе я…» Тогда Стефанов не говорил этих слов. Это по другому поводу и при других обстоятельствах. А тогда он просто тихо ушел, огибая заросли. Вот здесь мы с ним и столкнулись. Я-то все время у него за спиной была, а тут – лицом к лицу. Близко так. Мы застали друг друга врасплох. В его глазах стояли слезы. Ну и у меня тоже. Глянули друг на друга и отпрянули.

В столицу республики вернулись, а мои «доминошники» всю деятельность сворачивают. Из-за денег – мало! Ну а мне, после того, каким я героя нечаянно увидела, как уехать? Я осталась и простояла за его спиной целую вечность. Промелькнуло краткое северное лето. Обрушилась и прошла золотисто-синяя осень. Легла белоснежная зима. Мне нужно было уезжать навсегда. А я продолжала стоять. Почему? Что я еще надеялась увидеть и понять?

Стефанов прилетал вечерним рейсом из Москвы, чтобы утром, сменив самолет на вертолет или джип, мчаться дальше. Мелькали, как в калейдоскопе, города, поселки, села. Сменяли, набегая, перехлестывая друг друга, волны любви, ярости, отчаяния, требовательности. Стефанов с его неприкрытой неприязнью к трибуне, президиуму, микрофону – ему, по-моему, вообще наплевать, как он выглядит – разруливал проблемы. Они, наслаиваясь, громоздились, как льдины в заторе: отрасли, инвестиции, финансовые потоки, программы выживания и развития… Я никак не могла понять, как у него укладывается в голове все то, что никак не хочет вмещаться у меня в блокноте. Он говорил на равных (не свысока – на это много ума не надо!), а именно на равных с геологами, лесниками, буровиками, шахтерами, учеными, санитарками, летчиками, генеральными директорами. «С Главы республики спрос за все – от ГРЭС до ночных горшков…» Это он сам так решил, взвалив на себя груз ответственности и вины.

Шахтеры, спускавшиеся в ночную лаву, яростно требовали вернуть долги по зарплате:

– Вы приехали, потому что мы вам нужны, а потом уедете – что, нам к плакату обращаться, который вон там висит!?

– Да сорви ты его! – рубил рукой воздух Стефанов.

– Федор Тимофеевич, – успокаивало его окружение, – это же шахтеры…

– Да они же правы, хотя и горло дерут. Что ж я, как чурка бесчувственная, стоять буду!

А на следующий день вертолет, подгоняемый ветром, летел к нефтяникам, которых тоже уже начинало лихорадить. Но здесь Стефанов купался в океане любви (ведь их город строил и он!). Глотая подступивший к горлу комок, хмуро ронял:

– Все равно я вас люблю больше, чем вы меня.

Я видела его среди сильных мира сего. Герой вел себя с ними, как равный, привычно и просто, не шакаля и не лизоблюдствуя. На многолюдном совещании член Российского правительства путался в словах. Герой поспешал ему на помощь, терпеливо подсказывая:

– Владимир Степанович хотел сказать, что…

Тот имел вид барина, откушивающего взбитые сливки, а у Стефанова было серое от усталости лицо, обветренные, в кровь истрескавшиеся губы. Оба – ровесники…

В правительственном самолете Стефанов незаметно для самого себя задремал, сидя напротив вице-премьера. Тот по-восточному невозмутимо философствовал, глядя на спящего:

– Я родился на высоте двух тысяч метров и отлично знаю, что когда человек поднимается в гору, подъем рано или поздно кончается, надо быть готовым к спуску, – и кивок в сторону спящего. – Он всегда берет на себя больше положенного, сохраняя при этом мужскую позицию. Дай Стефанову чуть шире пространство, как бы он развернулся! Орел в полете не спит, а волк, готовясь к схватке, во сне копит силы…